Неточные совпадения
Мардохай размахивал руками, слушал, перебивал речь, часто плевал на
сторону и, подымая фалды полукафтанья, засовывал
в карман руку и вынимал какие-то побрякушки, причем
показывал прескверные свои панталоны.
Остаток вечера он провел
в мыслях об этой женщине, а когда они прерывались, память
показывала темное, острое лицо Варвары, с плотно закрытыми глазами, с кривой улыбочкой на губах, — неплотно сомкнутые с правой
стороны, они открывали три неприятно белых зуба, с золотой коронкой на резце.
Показывала пустынный кусок кладбища, одетый толстым слоем снега, кучи комьев рыжей земли, две неподвижные фигуры над могилой, только что зарытой.
Зато он чаще занимается с детьми хозяйки. Ваня такой понятливый мальчик,
в три раза запомнил главные города
в Европе, и Илья Ильич обещал, как только поедет на ту
сторону, подарить ему маленький глобус; а Машенька обрубила ему три платка — плохо, правда, но зато она так смешно трудится маленькими ручонками и все бегает
показать ему каждый обрубленный вершок.
Обломов отправился на Выборгскую
сторону, на новую свою квартиру. Долго он ездил между длинными заборами по переулкам. Наконец отыскали будочника; тот сказал, что это
в другом квартале, рядом, вот по этой улице — и он
показал еще улицу без домов, с заборами, с травой и с засохшими колеями из грязи.
— Что это за новость? По вашему письму я подумал, не рехнулись ли вы? Ведь у вас есть один талант, отчего бросились опять
в сторону? Возьмите карандаш да опять
в академию — да вот купите это. — Он
показал на толстую тетрадь литографированных анатомических рисунков. — Выдумали скульптуру! Поздно… С чего вы это взяли!..
— Окружили меня со всех
сторон; от всего приходят
в восторг: от кружева, от платья, от серег; даже просили
показать ботинки… — Софья улыбнулась.
— Ну, девки,
покажу я вам диковинку! — сказал он, плюнув сквозь зубы
в сторону, — пойдемте, Пелагея Петровна, к барину, к Борису Павловичу,
в щелку посмотреть;
в тиатр не надо ходить: как он там «девствует»!..
Меня позвали к Тушару, и он велел мне взять все мои тетрадки и книги и
показать маме: «чтоб она видела, сколько успели вы приобрести
в моем заведении». Тут Антонина Васильевна, съежив губки, обидчиво и насмешливо процедила мне с своей
стороны...
Напрасно водили меня
показывать, как красиво вздуваются паруса с подветренной
стороны, как фрегат, лежа боком на воде, режет волны и мчится по двенадцати узлов
в час.
Кожа акулы очень ценится столярами для полировки дерева; кроме того, ею обивают разные вещи;
в Японии обтягивают сабли. Мне один японец подарил маленький баул, обтянутый кожей акулы; очень красиво, похоже немного на тисненый сафьян. Мне
показали потом маленькую рыбку,
в четверть аршина величиной, найденную прилипшею к спине акулы и одного цвета со спиной. У нас попросту называли ее прилипалой. На одной
стороне ее был виден оттиск шероховатой кожи акулы.
— «Какой бал? — думал я, идучи ощупью за ним, — и отчего он
показывает его мне?» Он провел меня мимо трех-четырех домов по улице и вдруг свернул
в сторону.
Кичибе не забывался: он
показывал зубы, сидел
в уголку и хикал на все
стороны.
«Там где-то,
в той
стороне», — отвечал он,
показав пальцем
в воздушное пространство.
Вы едва являетесь
в порт к индийцам, к китайцам, к диким — вас окружают лодки, как окружили они здесь нас: прачка-китаец или индиец берет ваше тонкое белье, крахмалит, моет, как
в Петербурге; является портной, с длинной косой,
в кофте и шароварах,
показывает образчики сукон, материй, снимает мерку и шьет европейский костюм; съедете на берег — жители не разбегаются
в стороны, а встречают толпой, не затем чтоб драться, а чтоб предложить карету, носилки, проводить
в гостиницу.
Со
стороны даже было противно смотреть, как она нарочно старалась держаться
в стороне от Привалова, чтобы разыграть из себя театральную ingenue, а сама то ботинок
покажет Привалову из-под платья, то глазами примется работать, как последняя горничная.
Сначала, сгоряча, чтоб
показать в одну
сторону усердие,
в другую — власть, делаются всякие глупости и ненужности, потом мало-помалу человека оставляют
в покое.
Как-то вечером Матвей, при нас
показывая Саше что-то на плотине, поскользнулся и упал
в воду с мелкой
стороны. Саша перепугался, бросился к нему, когда он вышел, вцепился
в него ручонками и повторял сквозь слезы: «Не ходи, не ходи, ты утонешь!» Никто не думал, что эта детская ласка будет для Матвея последняя и что
в словах Саши заключалось для него страшное пророчество.
Гоголь приподнял одну
сторону занавеси и
показал на русское чиновничество во всем безобразии его; но Гоголь невольно примиряет смехом, его огромный комический талант берет верх над негодованием. Сверх того,
в колодках русской цензуры он едва мог касаться печальной
стороны этого грязного подземелья,
в котором куются судьбы бедного русского народа.
— Ишь печальник нашелся! — продолжает поучать Анна Павловна, — уж не на все ли четыре
стороны тебя отпустить? Сделай милость, воруй, голубчик, поджигай, грабь! Вот ужо
в городе тебе
покажут… Скажите на милость! целое утро словно
в котле кипела, только что отдохнуть собралась — не тут-то было! солдата нелегкая принесла, с ним валандаться изволь! Прочь с моих глаз… поганец! Уведите его да накормите, а не то еще издохнет, чего доброго! А часам к девяти приготовить подводу — и с богом!
— Вон твоя хата! — закричали они ему, уходя и
показывая на избу, гораздо поболее прочих, принадлежавшую сельскому голове. Каленик послушно побрел
в ту
сторону, принимаясь снова бранить голову.
Месяц, остановившийся над его головою,
показывал полночь; везде тишина; от пруда веял холод; над ним печально стоял ветхий дом с закрытыми ставнями; мох и дикий бурьян
показывали, что давно из него удалились люди. Тут он разогнул свою руку, которая судорожно была сжата во все время сна, и вскрикнул от изумления, почувствовавши
в ней записку. «Эх, если бы я знал грамоте!» — подумал он, оборачивая ее перед собою на все
стороны.
В это мгновение послышался позади его шум.
Вот за шампанским кончает обед шумная компания… Вскакивает, жестикулирует, убеждает кого-то франт
в смокинге, с брюшком. Набеленная, с накрашенными губами дама курит папиросу и пускает дым
в лицо и подливает вино
в стакан человеку во френче. Ему, видимо, неловко
в этой компании, но он
в центре внимания. К нему относятся убеждающие жесты жирного франта. С другой
стороны около него трется юркий человек и
показывает какие-то бумаги. Обхаживаемый отводит рукой и не глядит, а тот все лезет, лезет…
Дед таинственно беседовал с мастером,
показывая ему что-то на пальцах, а тот, приподняв бровь, глядел
в сторону матери, кивал головою, и жидкое его лицо неуловимо переливалось.
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех
сторон блестящими глазами, как ребенок игрушку; на его «красивом и мужественном» лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и
показать орден своей молоденькой жене (он недавно женился), и
в то же время вежливость требовала, чтобы он оставался с гостями.
Маленькие цыплята лысены бывают покрыты почти черным пухом. Мать не
показывает к детям такой сильной горячности, как добрые утки не рыбалки: спрятав цыплят, она не бросается на глаза охотнику, жертвуя собою, чтобы только отвесть его
в другую
сторону, а прячется вместе с детьми, что гораздо и разумнее.
Еще большую горячность
показывает утка к своим утятам: если как-нибудь застанет ее человек плавающую с своею выводкой на открытой воде, то утята с жалобным писком, как будто приподнявшись над водою, — точно бегут по ней, — бросаются стремглав к ближайшему камышу и проворно прячутся
в нем, даже ныряют, если пространство велико, а матка, шлепая по воде крыльями и оглашая воздух особенным, тревожным криком, начнет кружиться пред человеком, привлекая все его внимание на себя и отводя
в противоположную
сторону от детей.
Для того чтобы сказать что-нибудь определенное о таланте Островского, нельзя, стало быть, ограничиться общим выводом, что он верно изображает действительность; нужно еще
показать, как обширна сфера, подлежащая его наблюдениям, до какой степени важны те
стороны фактов, которые его занимают, и как глубоко проникает он
в них.
Англичанин, которого он спрашивает, рукою ему
в ту
сторону покажет или головою махнет, а он туда лицом оборотится и нетерпеливо
в родную
сторону смотрит.
Всего больше удивило Домнушку, как муж подобрался к брату Макару. Ссориться открыто он, видимо, не желал, а
показать свою силу все-таки надо. Когда Макар бывал дома, солдат шел
в его избу и
стороной заводил какой-нибудь общий хозяйственный разговор. После этого маленького вступления он уже прямо обращался к снохе Татьяне...
— Да, да, да, и Бычков, и Красин, и я, и она, — высчитывала Бертольди,
показывая на себя, на Лизу и на Белоярцева, — и там вон еще есть люди, — добавила она, махнув рукой
в сторону залы.
— Ну, это только
показывает, что до вас о житье Лизаветы Егоровны доходили слишком неверные и преднамеренно извращенные
в дурную
сторону слухи.
Белоярцев
в это время хотя и перестал почти совсем бояться Лизы и даже опять самым искренним образом желал, чтобы ее не было
в Доме, но, с одной
стороны, ему хотелось, пригласив Помаду,
показать Лизе свое доброжелательство и поворот к простоте, а с другой — непрезентабельная фигура застенчивого и неладного Помады давала ему возможность погулять за глаза на его счет и
показать гражданам, что вот-де у нашей умницы какие друзья.
Вихров, разумеется, очень хорошо понимал, что со
стороны высокого мужика было одно только запирательство; но как его было уличить: преступник сам от своих слов отказывался, из соседей никто против богача ничего не
покажет, чиновники тоже не признаются, что брали от него взятки; а потому с сокрушенным сердцем Вихров отпустил его, девку-работницу сдал на поруки хозяевам дома, а Парфена велел сотскому и земскому свезти
в уездный город,
в острог.
— Слышите! — воскликнул он вдруг,
показывая рукой
в одну
сторону. — Это ведь служба их идет!
— Недалеко; вон село наше, — отвечал он,
показывая на стоящее несколько
в стороне село. — Вы уж у меня и остановиться извольте на квартире, — прибавил он.
«Спешу, любезный Павел Михайлович, уведомить вас, что г-н Клыков находящееся у него
в опекунском управлении имение купил
в крепость себе и испросил у губернатора переследование, на котором мужики, вероятно, заранее застращенные, дали совершенно противоположные показания тому, что вам
показывали. Не найдете ли нужным принять с своей
стороны против этого какие-нибудь меры?»
— А черт его знает! — отвечал тот. — И вот тоже дворовая эта шаварда, — продолжал он,
показывая головой
в ту
сторону, куда ушел Иван, — все завидует теперь, что нам, мужикам, жизнь хороша, а им — нет. «Вы, говорит, живете как вольные, а мы — как каторжные». — «Да есть ли, говорю, у вас разум-то на воле жить: — ежели, говорю, лошадь-то с рожденья своего взнуздана была, так, по-моему, ей взнузданной и околевать приходится».
Он опять меланхолически скосил глаза
в сторону Машеньки и опять
показал мне свою фистулу."Знает ли она, что у него под скулой фистула?" — невольно спросил я себя и тут же, внимательно обсудив все обстоятельства дела, решил, что не только знает, но что даже, быть может, и пластырь-то на фистулу она сама, собственными ручками, налепляет.
Капля за каплей она прививала девочке свой мизантропический взгляд на жизнь и людей, стараясь этим путем застраховать ее от всяких опасностей;
в каждом деле она старалась
показать прежде всего его черную
сторону, а
в людях — их недостатки и пороки.
— Если вы, мамаша,
покажете им, что испугались, они подумают: значит,
в этом доме что-то есть, коли она так дрожит. Вы ведь понимаете — дурного мы не хотим, на нашей
стороне правда, и всю жизнь мы будем работать для нее — вот вся наша вина! Чего же бояться?
— Разойдись, сволочь!.. А то я вас, — я вам
покажу!
В голосе, на лице его не было ни раздражения, ни угрозы, он говорил спокойно, бил людей привычными, ровными движениями крепких длинных рук. Люди отступали перед ним, опуская головы, повертывая
в сторону лица.
— Разве мы хотим быть только сытыми? Нет! — сам себе ответил он, твердо глядя
в сторону троих. — Мы должны
показать тем, кто сидит на наших шеях и закрывает нам глаза, что мы все видим, — мы не глупы, не звери, не только есть хотим, — мы хотим жить, как достойно людей! Мы должны
показать врагам, что наша каторжная жизнь, которую они нам навязали, не мешает нам сравняться с ними
в уме и даже встать выше их!..
— Так как же тут не поверуешь, сударь! — говорит он, обращаясь уже исключительно ко мне, — конечно, живем мы вот здесь
в углу, словно
в языческой
стороне, ни про чудеса, ни про знамения не слышим, ну и бога-то ровно забудем. А придешь, например, хошь
в Москву, а там и камни-то словно говорят! пойдут это сказы да рассказы: там, послышишь, целение чудесное совершилось; там будто над неверующим знамение свое бог
показал: ну и восчувствуешь, и растопится
в тебе сердце, мягче воску сделается!..
Барышник как этакую военную латоху увидал, сейчас начнет перед ним конем крутить, вертеть, во все
стороны поворачивать, а которую часть не хочет
показать, той ни за что не
покажет, а там-то и фальшь, а фальшей этих бездна: конь вислоух — ему кожицы на вершок
в затылке вырежут, стянут, и зашьют, и замажут, и он оттого ушки подберет, но ненадолго: кожа ослабнет, уши развиснут.
Показал, как иногда полезно бывает заставлять ум обращаться к началам вещей, не торопясь формулированием изолированных выводов; как это обращение, с одной
стороны, укрепляет мыслящую способность, а с другой
стороны, возбуждает
в обывателе доверие, давая ему возможность понять,
в силу каких соображений и на какой приблизительно срок он обязывается быть твердым
в бедствиях.
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое,
в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью
в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую
сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился
в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел, желая тем
показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно,
в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его,
в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить себя.
Надо было заметить, что ее поражает и ослепляет более всего
в нем, и тогда искусно нападать на эти
стороны, объяснить их просто, представлять
в обыкновенном виде,
показать, что новый герой… так себе… и только для нее надел праздничный наряд…
Егор Егорыч отвернулся
в сторону, явно желая
показать, что он не слушает, но на разговорчивого капитана это нисколько не подействовало.
Это означало с его
стороны, как догадался я и узнал потом, что ему жаль меня, что он чувствует, как мне тяжело знакомиться с острогом, хочет
показать мне свою дружбу, ободрить меня и уверить
в своем покровительстве.
Они
показывали мне иную жизнь — жизнь больших чувств и желаний, которые приводили людей к подвигам и преступлениям. Я видел, что люди, окружавшие меня, не способны на подвиги и преступления, они живут где-то
в стороне от всего, о чем пишут книги, и трудно понять — что интересного
в их жизни? Я не хочу жить такой жизнью… Это мне ясно, — не хочу…